Декорирование - что это такое

Ренессансная «целостность» творится из бесконечного ряда атрибутов. Эти «специальные» атрибуты могут противоречить друг другу, даже полностью друг друга исключать, но это только формально-логическая сторона дела. В широком гуманистическом контексте они сохраняют самостояние и самоценность, ибо осуществляют высшую бытийную полноту. Когда Рабле аттестует Пантагрюэля как «сумасброда небесного, лунатического, редкостного, обычного, домашнего, придворного, грозного, самобытного, краткого, гиперболического, мозгового, сердечного, кишечного» и т.д., он соотносит с субъектом, т. е. Пантагрюэлем, не каждый из этих атрибутов по отдельности, но сразу их нескончаемое «всё», - создает образ множества и пестроты до краев переполненной жизни. Дюреровские и раблезианские перечислительные Цепочки - тонко развернутые линии самодвижения исследовательской Мысли. Подобно ренессансному индивиду, отряхнувшему с себя сословные путы и обретшему дар социальной импровизации, эти цепочки движутся под напором собственной внутренней духовной энергии. Похоже, они вырвались на волю из семантического плена (заданности) на просторы разнообразия и пестроты, не сводимой к общему тону (узде). В этой великолепной «дурной» бесконечности, в неубывающей полноте «специальных» характеристик разнознающий и разноумеюший индивид реализует всю человеческую свою универсальность. Иными словами, для Ренессанса (особенно для гуманистов) очевидное значение имеет не «специальное» как таковое (само по себе), а разнообразие «специального», - скажем, не занятия астрономией, но при этом также и занятия медициной, искусством и т. д. «Человеческое» - его предельная полнота и яркость - проступает не обособленно в каждом из этих «специальных» занятий, а во множестве и разнообразии их. Даже так: в избытке множества и разнообразия. Узнайте декорирование что это такое.

Гораздо позднее, у Шиллера, «специальное» будет осознано как помеха на пути к «целостному человеку» - я имею в виду прежде всего шиллеровский анализ «эстетического состояния» - состояния, в котором мы пребываем, так сказать, на «нулевой отметке».