Переводчик в сфере профессиональной коммуникации

Эта «нулевая отметка», однако, чрезвычайно содержательна, - подобно тому как исполнена смысла прозрачность омывающего нас воздушного океана. Все «специальное» в ней потеряно и забыто, - всякая «особая определенность», как выражается Шиллер. Напомню. Согласно Шиллеру, предмет может относиться: к физическому нашему состоянию, - в этом случае говорит его «физическая суть»; к нашему уму и эрудиции, - тут заявит о себе его логическая суть; к нашей воле, - например, в ситуации выбора, - теперь вскроется его моральная суть; наконец, к совокупности различных сил, при том, что ни для одной из них он так и не станет особым, предпочтительным объектом, - это уже точка кипения его эстетической сути. В другом случае ту же идею продуктивного эстетического «нуля», возвращающего человеку природную возможность творить себя как бы изначально и сознательно - по собственным меркам, Шиллер аналитически просматривает в притче о несчастном путнике - жертве разбойничьего своеволия (подробней об этом - ниже). И для Шиллера, и - позже - для иенских романтиков (особенно отчетливо проступает это у Фридриха Шлегеля) «целостный человек» - именно совокупность всех сил и способностей, при том, что «силы и способности» - внутри совокупности - утрачивают уникальный смысловой рельеф и, подобно хористам, «умирают» в хоре - в эстетическом «нуле». Возможно вам понадобится переводчик в сфере профессиональной коммуникации.

Прав ли Шиллер? Бесспорно, поскольку в своих философско-теоретических построениях опирается и наличный творческий опыт, и на социальный статус и типовые формы жизнеощущения современников. Более того, и ныне эта шиллеровская концепция сохраняет и теоретический вес, и очевидную практическую ценность. В то же время XX столетие внесло в традиционные представления о «целостном человеке» чрезвычайно важные коррективы, существенно потревожило эти представления.

Нынешняя «целостность», на мой взгляд, резко альтернативна по отношению к сократовской и шиллеровской. Там - либо из человеческой «полноты» изымается, либо в ней неразличимо теряется все «специальное»; здесь - наоборот, само «специальное» обретает способность, вопреки Козьме Пругкову (узкий специалист подобен флюсу) осуществлять предельную полноту, если угодно, творческую бескрайность личности.