Бензиновые генераторы

Шуйского, по словам Кюхельбекера, «отгадал... совершенно». О Пушкине можно сказать: он знает, еще не узнав (не рационально, а «всем собой»). И «общий ход вещей» для него не «евклидовская дичь», где «всё прямо и просто одно из другого выходит», не историческая вязь иди голая логика. Скорее это - мандельштамовский шёпот накануне уст, универсалия - в виду эмпирической предметности. В историческом потоке Пушкин угадывает гигантские валуны и цветные камушки, пороги и пучины, - не примечая их визуально, но предощущая их присутствие до переменчивой, спотыкающейся мощи, прихотливым изворотам, напору и гулу неумолимо несущейся «свободной стихии». Именно в этом смысле я говорю о пушкинском предзнании: он знает, еще не узнав. Знает Целое и угадывает части. Власть Целого как начала вещей - новая, пушкинская логика миропонимания и художественного миростроительства. Возможно вам понадобятся бензиновые генераторы.

«Общий ход» истории в «Годунове» - это коловращение и калейдоскоп эпизодов и сцен, пространственный разброс действия, житейская суета и бытовой сумбур и т.п. Из этого «наличного» материала сотворяет Пушкин грандиозный образ непрерывного бытия и вместе с тем - внутри этой жизненной непрерывности - мир частей, существующих, до словам Белинского, как бы независимо от Целого. В «Годунове» нет ни одного антракта. Взамен традиционных пяти действий - 24 сцены, 17 «чистых» перемен декораций, около 80 действующих лиц, многие из которых появляются лишь однажды. Разлуки и встречи, военные операции, любовное томление, измена и верность, лицемерие и душевная опрятность, духовные взлёты, смерть, лукавство и ещё бездна драматических состояний - не разбредаются по сторонам, но схватываются Пушкиным-Угадчиком в «общем ходе вещей». Прав Белинский: мир частей существует в «Годунове» как бы независимо от Целого.

Парадокс: части обособлены и при этом они же неразличимо компонуют Целое. В полутора веках от современной биолого-философской мысли - с присущим ему грандиозным творческим чувством свободы - в стороне от «школ» и «направлений» набредает Пушкин на великое Укрытие: не называя его по имени, не рефлектируя над ним, а, скорее, полагаясь на собственную стихию предзнания (знаю, еще не узнав), он тайно» конституирует важнейший закон органики: развитие Целого совпадает с обособлением его частей.